Произведения Шенуте утилитарны. Таково назначение свы- сокой» коптской литературы. Шенуте не считал себя писателем, и не только потому, что все его проповеди, послания, поучения продиктованы нуждами повседневной действительности и являются средством, а не целью: у коптов вообще отсутствовало понятие «писатель», и такой профессии, такого занятия не существовало. В лучшем случае могли говорить об «ученом», «писце», но не об авторе, сочинителе, творце. Творить было обыденной обязанностью духовных глав. Не только наставления и поучения к определенному случаю или вообще, но и составление житий, записывание легенд и сказаний служили воспитательно–назидательным целям. Вместе с тем, естественно, с чем большей силой вдохновения и искусством было составлено поучение, тем скорее оно находило путь к сердцам слушателей и сильнее воздействовало на них, и авторы поучений старались по мере своих сил и таланта достичь этого. Шенуте это удавалось блестяще. Недаром его ученик и преемник Беса называл его послания разящими, пронзительными.
Пользуясь метафорами, сравнениями, аллегориями, приводя живые примеры, вызывая в представлении слушателей прекрасные и устрашающие образы, грозно громя пороки и поэтически воспевая целомудрие и благочестие, Шенуте поднимался до высоких художественных вершин. Свойственная египтянам любовь к аллегориям и мистическим символам проявляется и в его произведениях. Мистическое толкование образов человеческой любви и красоты мы находим, например, в одной из его проповедей, посвященной аллегорическому истолкованию Песни Песней в христианском духе. Шенуте можно назвать классиком коптской литературы. Равных ему среди коптских писателей нет.
Копты высоко чтили все творения «великого святого отца Шенуте» поистине как священные писания, независимо от того, было ли это прозаическое перечисление обязанностей монастырского эконома или апокалипсис, описание аллегорических видений, или гневные и горькие обличения злодеяний помещиков, или живые и вместе с тем документально точные описания нашествий кочевников. Следует отметить, что сочинения Шенуте и с чисто грамматической точки зрения заслуживают эпитета образцовых. Отточенная строгость и стройность синтаксических построений сочетается в них с богатством синтаксических средств; при всем разнообразии, сложности, смелости и свободе в их применении у него нет места неправильности или небрежности; он последователен и точен в употреблении различных форм и оборотов. По сравнению с языком Шенуте язык других коптских произведений кажется элементарнее и проще, более скованным и бледным.
Шенуте оставил обширное наследие. Выбрать даже что‑либо наиболее характерное для его творчества нелегко. Здесь приводится перевод его рассказа о нашествии кочевников, часть проповедей против Кроноса, характеризующая борьбу Шенуте с язычеством, отрывок рассуждения о труде, послание к иге- мону (правителю Верхнего Египта) для иллюстрации отношений Шенуте с администрацией. Помимо этих отрывков, одно произведение Шенуте представлено здесь почти полностью (по рукописи, хранящейся в Государственном музее изобразительных искусств) под условным названием «О покаянии грешников».
В проповеди Шенуте рассказывается о нашествии блеммиев, нубийских кочевых племен, сэфиопов», как в древности назывались народы, жившие в Нубии (и на территории современной Эфиопии). Они часто делали набеги на римские владения (см. прим. 29 к сЖитию Шенуте»). Монастыри, построенные в виде крепостей, служили в таких случаях убежищем для окрестного населения. Из рассказа Шенуте мы подробно узнаем о помощи, какую оказывал этим людям монастырь, который содержал на свой счет их и «их животных многочисленных», верблюдов, овец, коров, лошадей, коз. Раненым и больным оказывалась врачебная помощь, пленных выкупали. Шенуте упоминает о бессилии «гязыческих комитов», которые не могут отразить нападений эфиопов.
Перевод сделан по изданию I. Leipoldt, Sinuthii Archimand- ritae vita et opera omnia, ///. — Corpus scriptorum christiano- rum orient a Hum, 42. Scriptores Coptici. Textus. Series 2% t. 4. Lipsiae, 1908, p. 67—77.
I
Если мы скажем, обращаясь к Тебе, Боже Вседержитель: «Не предай нас в руки этих язычников, проливающих кровь», — мы уподобимся хулителям, мы, люди, которые предали сами себя нечистоте для творения всяких нечестий. Мы наполнили области, мы наполнили города, и деревни, и дороги, вопия от страха перед варварами, взывая: «Увы, увы!» — одни: «О, мои дети!», другие: «О, мои родители и мои братья!». Но где же отец и где мать, где брат, где человек, который плачет и жалуется, что его дочь распутничала, и его сын был нечестивым, и его брат? Если некоторые печалятся, что их дети и их братья грешат, поистине они достойны всякого почета.
II
Дополнения к этой книге и прочему, что мы сказали и написали во второй год после того, как мы построили этот дом[199]во время, когда варвары грабили, пока не пришли в город, называемый Койс[200], во время, когда великое множество народа расположилось у нас, спасаясь бегством от эфиопов, которые возгордились в (своей) силе из‑за бессилия комитов языческих, не зная, однако, в своем неверии Того, Который сотворил их и Который даст силу им, Иисуса. Более того, это наши грехи, которые потрясают вселенную, восстанавливают их (т. е. эфиопов) на нас. Иначе что они вообще перед Богом? И где тот, кто печется о делах Божьих, каждый по–своему, чтобы Он дал нам силу? Кто тот, которого Господь Бог спросит в день суда, чтобы он дал ответ за то, что ему было назначено (сделать)? Это я и другой, подобный мне, это и цари, это те, которые получили власть и силу, это воины, это все власть имущие, (и) не только те, которым были доверены дела и души, но (и все) вплоть до народа. Это чистота нашего тела и нашего сердца, это достоинство брака, это усердие к молитве и ко всем делам, которые предписывают Писания. Благо тем, которые осмелятся открыто говорить во время бедствия; увы же нам, людям, которых не заботит то, что они пойдут в руки Божьи и что Он спросит нас…
Ill
Я продолжаю воздавать славу Господу Богу и благодарить Его за все блага, которые Он дал нам. Я скажу: это великое множество людей, которые расположились у нас и которые поместились в Месте двери[201] этих собраний во всей их округе вместе со своими женами и детьми, так что они составляют около двадцати тысяч человек и более того, и все братья, кроме немощных, служат им три месяца тем, что у нас есть Его благословением, и нет никакой вещи из тех, что они просят, чтобы не принесли им. Семь врачей лечат больных среди них, и тех, что ранены стрелами, и тех, что ранены копьями, н мы даем им жалованье, причем его счет достиг пятидесяти десятков тысяч драхм[202]. Девяносто четырех человек, которые умерли, мы похоронили за наш счет, но они принадлежат Царю Христу. Пятьдесят два родились, и мы удовлетворили нужды рожениц. То два с половиной десятка тысяч за вареные овощи неделю, то три десятка тысяч, не считая овощей, которые у нас есть (с собственных огородов). Сто пятьдесят ксестов[203] масла — мера еды за один раз во все дни, причем варят им ежедневно, если это чечевица, то семнадцать эртобов[204] ежедневно, то шестнадцать эртобов, то более. Четыре печи пекут хлеб ежедневно, день восемнадцать мешков, день девятнадцать, день двадцать, день семнадцать, день шестнадцать, причем они съедают их, и мы не позволяем братьям есть из них[205] чтобы они (т. е. укрывавшиеся в монастыре) имели необходимое, и (то) они не удовлетворяются, не говоря уже об их многочисленных животных, верблюдах, овцах, и телятах, и коровах, и лошадях, и козах, причем мы заботимся и о них, и о всей их утвари. И это чудо — маленький источник, потому что если бы Он не благословил его, его бы не было достаточно им, чтобы их напоить..
Но я скажу слово вкратце. Воистину, можно ли поверить, (но) мы (точно) знаем, мы, которые блюдем и храним все вещи, из которых берем и тратим на это множество людей, которые собрались по причине этих врагов, помимо обыкновения (давать милостыню у) двери (букв, «обычая двери»)[206] во всякое время, будь то медь, или золото, или одежда, и обувь, и плащ, и покрывало, и саван, будь то пшеница, и хлеб, и ячмень, и зерно всякое, будь то вино, или уксус, или яйца, и сыр, и голуби, будь то мука, или растительное масло, или виноград, будь то плоды и все необходимое для больного, будь то все (вещи), которые были израсходованы, они (г. е. расходы) окажутся не менее, чем пятьдесят семь сотен и шесть десятков тысяч (т. е. 65 700) драхм. Ибо одна только пшеница и хлебы составят половину десятка тысяч и тридцать пять сотен (т. е. 8500) эртобов и более того. И мера масла, которая была израсходована на них, — двести эртобов семян сафлора[207], то есть сорок мер по пять эртобов в каждой. И я (еще) не хочу говорить о них всех (т. е. о расходах).
И еще — только в эти годы сотню пленных, которые ничего не имели, мы выкупили за сорок десятков тысяч за каждого, помимо денег, и одежды, и других издержек, и проездной платы, пока они не были доставлены к себе домой. И воистину ни в чем они не испытывали недостатка, как я уже сказал, но Он прибавил им еще больше. Каким же образом не заслуживает порицания, и гнева, и проклятия, если живущие в этих монастырях будут испытывать недостаток в тех (вещах), которые потребны им (для) тела, потому что они пренебрегли в эти дни своими душами[208]? Разве у нас есть все это в запасе? Если да, то мы лжем (говоря): «Мы понесли наш крест, мы последовали за Господом». Откуда или благодаря чему эти (вещи) у нас? Или с какого поля или какой торговлей мы добыли их? Мы живем работой наших рук[209], помимо благословения благословенного Господа Бога (Владыки) всего. Верующие дивились, говоря о Его месте святом, воздавая славу Ему, ибо они знают, что все блага принадлежат Ему. Неверующие и язычники приходили в смятение, говоря о нас: «Где эти люди находят все это?», — ибо они не знают, что благословивший пять хлебов ячменных и семь хлебов — «эти все ели и насытились, и наполнили корзины»[210] — Он благословляет теперь все, что есть у всякого, кто верует, что Он может сделать все, что пожелает. Или то, что есть у нас, разве не больше, чем у са- рептской вдовицы? Что в этих сосудах малых? Откуда пришли эта мука или это масло, чтобы пророк, достойный всякой поддержки от Бога, жил на них с вдовицей и ее детьми три года без шести месяцев, причем они (т. е. мука и масло) не истощались[211]. Что еще можно сказать? Разве есть сокровище в этом месте? Есть большой сосуд? Не малое ли это хранилище, не малый ли это кувшин? Опять‑таки, как кредитор забрал ее детей? Откуда пришло это масло в малый сосуд, так что она наполнила все сосуды из него[212]? Как Он сказал, люди поели от десяти ячменных хлебов и отложили (остатки) из них, согласно Его слову: «Они поедят и отложат» [213]. Ибо Господь сказал это и сделал нас достойными того, чтобы блага такого размера были нам, чтобы мы получили их во второй год без одного месяца с тех пор, как мы построили этот дом. Пусть тот, кто несет заботу, думает следующим образом и рассуждает: из‑за беззакония эфиопов потрясение произошло в Египте, из‑за праведности же тех, кто надеется на Иисуса, будет так, что радость и мир воцарятся в небе. Из‑за слепоты эфиопов были принесены жертвы Велиару[214], главе демонов, их кровопролитием (т. е. тем, что эфиопы проливали кровь), благочестием же рабов Христа будут совершены жертвы милосердия и дарения, Того, Кому принадлежат люди, принадлежат медь, и золото, и вещи все, причем Ему воздают славу, Его молят, Его благодарят за все Его блага, телесные и духовные, чтобы Он благословил то, что у них есть, а их сердце и душу чтобы наполнил праведными помыслами, ведь они знают, что берут у Того, Кому принадлежит все до единого обола [215].
